Одна из самых обсуждаемых новостей последних дней - 60-летний лидер партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов женился. В четвертый раз. На журналистке, которой 29 лет.
Народ такого порыва души не понял. «Седина в бороду - бес в ребро», - это еще можно считать комплиментом. Самое мягкое ерничанье: «Сергей Миронов в четвертый раз защитил семейные ценности». В основном же блогеры куда более циничны и категоричны, уверяя, что новая избранница Миронова Ольга Радиевская «таким образом решила разом все свои проблемы - а их у одинокой мамаши выше горла». Ну не верят люди в чистую любовь, беда прямо.
Честно скажу, до сих пор я понятия не имела, сколько у Миронова было жен. Не интересовалась как-то. И сейчас не испытываю по этому поводу никаких эмоций.
А вот о другом товарище, которого тоже активно обсуждают в Сети, высказаться хочу. Это телеведущий и режиссер Александр Гордон. Он, правда, не женился, а наоборот - развелся. Тоже в очередной раз. И тоже с молоденькой. Да еще с какой молоденькой - ей, как утверждается, 19 лет. Самому Александру 49. И причиной развода якобы послужила разница в возрасте. Конфликт поколений, так сказать.
Что тут началось в соцсетях, особенно в «элитном» Фейсбуке! Одна известная писательница перепостила эту новость, и всякий уважающий себя читатель ее ленты счел своим долгом отметиться комментарием. Цитировать некоторые - себя не уважать. И если Сергею Миронову сейчас попутно припоминают все партийные грехи, то Александру Гордону - творческие.
Защищать его не буду. Мне самой не нравится, что он связался с программой «Политика» на Первом канале. И это, увы, не первый его сомнительный проект. Но ведь был у Гордона в 90-х годах документально-фантастический цикл «Собрание заблуждений», который и по сию пору вспоминается. И «Закрытого показа» явно не хватает в эфире...
Помню, несколько лет назад Александр Гордон приезжал в Северодвинск. Тогда он рассказывал о движении «Образ будущего». Никто из присутствующих на встрече почти ничего не понял. О движении, призванном едва ли не спасти Россию, теперь не слышно. Но тогда я спросила у Александра, собирается ли он еще снимать кино. И вот тут глаз у него, что называется, по-настоящему загорелся... Кино, которое тогда было лишь в задумке, Гордон потом снял - «Огни притона». На меня картина особого впечатления не произвела. Но ведь есть еще «Пастух его коров». И до сих пор где-то в глубинах души живет то ощущение неизбывной тоски, пустынной неизбежности, которое поселилось при просмотре фильма. Пересмотреть бы, кстати...
Чувствуете, сколько «но» в двух предыдущих абзацах? Все правильно. Не хочу я доставать белую краску и одевать человека в ангельские одежды. И черную краску не достану. Сложное он существо - человек. И не только Гордон. Вы в зеркало посмотрите.
К слову, есть еще одна относительно недавняя история. Когда я увидела в Интернете фото писателя, филолога, телеведущего Игоря Волгина, где он рядом с юной невестой, то подумала: повел внучку под венец. Оказалось - сам женился. Может быть, Игорь Леонидович не столь публичная и противоречивая фигура, как Миронов и Гордон, но всплеска эмоции по этому поводу в Сети не наблюдалось. К счастью.
Так что история неравных браков стара, как мир. А что касается Волгина, то вы лучше включайте во вторник вечером канал «Россия К» («Культура»). Там в программе Игоря Леонидовича «Игра в бисер» образованные и интересные люди обсуждают литературную классику. 19 ноября будут говорить о новелле Томаса Манна «Смерть в Венеции». Тема новеллы щекотливая - куда тоньше просто седины и беса. Весьма любопытно посмотреть, как справятся с разговором о ней те, кого пригласят к обсуждению. Но наверняка это будет и сложнее, и глубже, чем комментарии в Фейсбуке.
И. Л. Волгин родился 6 марта 1942 года в Перми, где его родители находились в эвакуации. Отец, Леонид Самуилович Волгин (1909-2002) - журналист. Мать, Рахиль Львовна Волгина (1912-2002) - корректор. В 1959 году окончил московскую школу № 626, с 1959 по 1964 год - студент исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова (диплом с отличием).
Литературная деятельность
Ещё во время учёбы в университете стал известен как поэт. В 1962 году его напутствовал в «Литературной газете» Павел Антокольский. Стихи публиковались в журналах «Октябрь», «Новый мир», «Юность», «Москва», в «Комсомольской правде», «Известиях» и мн. др. Первый сборник его стихотворений «Волнение» вышел в 1965 году. Один из организаторов чтений «на Маяковке». В 1968 году создал (и до сих пор бессменно возглавляет) литературную студию МГУ «Луч», из которой вышли такие писатели, как Сергей Гандлевский, Александр Сопровский, Алексей Цветков, Бахыт Кенжеев, Евгений Бунимович, Геннадий Красников, Елена Исаева, Дмитрий Быков, Инна Кабыш, Вера Павлова, Вадим Степанцов и многие другие.
Научная деятельность
Сфера научных интересов И. Л. Волгина - изучение жизни и творчества Ф. М. Достоевского, история русской литературы, история отечественной журналистики XIX в., отечественная история. И. Волгин - автор более 250 научных работ. Кандидатскую диссертацию на тему «„Дневник писателя“ Ф. М. Достоевского. История издания» защитил на историческом факультете МГУ в 1974 году. Степень доктора филологических наук получил в 1992 году на факультете журналистики МГУ (тема диссертации - «Национальный кризис 1879-1881 гг. в контексте русской прессы»), тогда же присвоено звание профессора. Работы Игоря Волгина широко известны не только в России, но и за рубежом. Его исследования входили в шорт-лист Антибукеровской премии и Государственной премии РФ, за весь цикл работ о Достоевском ему присуждена премия Москвы в области литературы за 2004 год. В 1997 году Игорь Волгин создает Фонд Достоевского, целью которого является содействие изучению жизни и творчества русского классика, осуществление научных и культурных программ. Также Игорь Волгин - автор и ведущий телевизионных программ «Николай Заболоцкий» (2 серии), «Жизнь и смерть Достоевского» (12 серий), «Из истории русской журналистики (Чаадаев, Пушкин, Некрасов)» (4 серии). Игорь Волгин - член Союза писателей, Союза журналистов, Международной ассоциации журналистов, Международного и Русского ПЕН-клуба, научного совета Пушкин-института, член РАЕН. Член редколлегий журналов «Октябрь», «Человек» и «Литературоведческий журнал».
На факультете журналистики МГУ читает курс «История русской журналистики XIX в.», ведет спецкурсы и спецсеминары. В Литературном институте ведет собственный поэтический семинар.
Награды и премии
- премия Правительства РФ в области культуры (26.12.2011) - за серию книг «Документальная биография Достоевского».
Основные труды
Сборники стихотворений:
Книги и монографии:
- Последний год Достоевского. Исторические записки. - М.: Советский писатель, 1986.
- Колеблясь над бездной. Достоевский и русская революция. - М.: Прогресс, 1990.
- Родиться в России. Достоевский и современники: жизнь в документах. - М.: Книга, 1991.
- Метаморфозы власти. Покушения на российский трон в XVIII-XIX вв. - М.: Интерпракс, 1994.
- Колеблясь над бездной. Достоевский и императорский дом. - М.: Изд-во «Центр гуманитарного образования», 1998.
- Пропавший заговор. Достоевский и политический процесс 1849 г. - М.: Либерея, 2000.
- Возвращение билета. Парадоксы национального самосознания. - М.: Грантъ, 2004.
Российский писатель, литературовед, педагог и телеведущий.
Биография Игоря Волгина
Игорь Волгин родился в журналистской семье во время эвакуации из Москвы. После окончания войны семья вернулась в столицу, здесь Игорь окончил школу и исторический факультет МГУ.
Еще во время учебы он начал писать стихи и издаваться в «Литературной газете». В 1965 году он издал первый поэтический сборник, а в 1968 году основал студию «Луч», в которой состояли такие известные впоследствии писатели как Вера Павлова и Дмитрий Быков .
Игорь Леонидович специализируется на изучении жизни и творчества Ф.М. Достоевского . В целом он издал более 500 печатных работ по истории литературы. Его труды переведены на английский, арабский, французский, сербский и китайский языки.
Карьера Игоря Волгина на телевидении
Волгин создал несколько телевизионных документальных фильмов, посвященных жизни великих поэтов XIX века: А. С. Пушкина , Петра Чаадаева, Николая Заболоцкого и др. В одном из циклов автор рассказывает о своем любимом писателе - Федоре Достоевском .
В качестве телеведущего Игорь Леонидович сотрудничает с телеканалом «Культура». В 2012 году на экраны начала выходить программа «Игра в бисер », во время которой ведущий и четверо приглашенных гостей обсуждают актуальные литературные произведения.
В одной телепрограмме Игорь Волгин рассказывает о значимых событиях современной духовной жизни, в другой ищет в произведениях мировой классики вечные смыслы, их перекличку с сегодняшним днем.
Первая программа называется "Контекст", вторая - "Игра в бисер". Обе выходят на канале "Культура". В обеих участвуют представители российской культурной элиты. И там и тут ведущий выступает равноправным участником разговора, имея на то не только формальные основания (известный писатель, поэт, исследователь творчества Достоевского, доктор филологических и кандидат исторических наук, профессор МГУ и Литинститута), но и нечто такое, что не удостоверяется никакими регалиями и чему название - обаяние ума.
Волгин назначил встречу на факультете журналистики МГУ, где он уже много лет преподает.
"Толстой и Достоевский - два полюса русской жизни"
У вас только что закончилась большая поточная лекция?
Игорь Волгин: Наоборот, через час начнется - по истории русской журналистики XIX века. А сейчас я читал более "узкую" тему - спецкурс "Толстой и Достоевский. Незавершенный диалог". Сколь это не странно, в жизни они никогда не встречались. Но в метафизическом смысле их нельзя разъять: они воплощают разные, полярные стороны национальной души. В их притяжениях и отталкиваниях, в борении их ментальностей просматривается трагический ход русской истории и русской судьбы. Каждый из них пережил собственную религиозную драму и каждый вышел из нее с результатом прямо противоположным. Кстати, у Достоевского есть описание толстовского психологического типа. В "Дневнике писателя" он повествует о том, как к некоему исповеднику-старцу приполз на коленях кающийся грешник: он признался, что вынес из храма причастие и прицелился в него из ружья. (Вспоминается позднейшее блоковское: "Пальнем-ка пулей в Святую Русь!") Но тут ему явился Распятый - и кощун свалился без памяти. Достоевский говорит, что эта черта чрезвычайно характерна для народного мирочувствования. "Это прежде всего забвение всякой мерки во всем... потребность хватить через край, потребность в замирающем ощущении дойти до пропасти, свеситься в нее наполовину, заглянуть в самую бездну и - в частных случаях, но весьма нередких - броситься в нее как ошалелому вниз головой". Не правда ли, это похоже еще и на описание российского XX века?
В своем спецкурсе я на конкретных примерах пытаюсь определить принципиальную разницу поэтик Толстого и Достоевского. Если у Достоевского важнейшие художественные смыслы часто уведены, "загнаны", запрятаны в подтекст, то автор "Войны и мира" занят задачей противоположного свойства: он стремится вывести эти смыслы наружу - в текст - из тьмы внетекстового хаоса; он хочет твердым и комментирующим словом объять и объяснить всю полноту душевных и исторических движений. Заметьте, что позднее окружение Достоевского преимущественно женское, а Толстого - мужское. У толстовства были свои мученики, но оно не знает мучениц: из числа последних можно назвать разве Софью Андреевну. И одними ли материальными соображениями объясняется активное неприятие ею учения мужа? Не было здесь еще и стихийного сердечного недоверия к рационалистическому примату толстовства, чисто женского непонимания обязательности любви?
Вы продолжаете ваши исследования по Достоевскому?
Игорь Волгин: Да. Только что под моей редакцией вышла 1220-страничная "Хроника рода Достоевских". Мы над ней работали несколько лет. Это коллективный фундаментальный труд, изданный Фондом Достоевского. "Хроника" наследует уникальной книге 1933 года М.В. Волоцкого. Он просчитал значительное количество персоналий начиная с XIV века. Мы продолжили реконструкцию этого родословного древа - вплоть до наших дней. Нашли сотни неизвестных ранее имен. Книга оказалась в три раза больше прежней. Удалось восстановить потерянные звенья в XVIII веке, там были существенные генеалогические провалы. Достоевский, сколь это не удивительно, не знал своих ближайших предков. Не знал даже имени бабки (Анастасии), отчества деда (Андрея Григорьевича), униатского священника (перешедшего в православие) в его родовом селе Войтовцы, под Брацловым. Там родился отец писателя, осталась большая родня. В книге много новых архивных документов: официальные бумаги, частная переписка, материалы из фондов НКВД... Под одной обложкой с "Хроникой" - моя книга "Родные и близкие". Я, в частности, уделяю там большое внимание обеим супругам Достоевского. Ведь жена в России (особенно писательская) - больше, чем жена. Род Достоевского вписался в обыденную, повседневную, "невеликую" историю России в той же мере, в какой его самый выдающийся сочлен стал неотъемлемой частью ее большой истории. Впрочем, одно не существует без другого. Поэтому хроника рода отразила черты своего главного хроникёра, имя которому - Время.
"У нас задача просветительская"
Кто придумал программу "Игра в бисер"?
Игорь Волгин: Идея носилась в воздухе. Руководство канала "Культура" давно ощущало потребность в серьезной литературной передаче. Инициатором стал Сергей Леонидович Шумаков. Я предложил название - "Игра в бисер". Это, конечно, не вполне по Герману Гессе. Здесь это лишь метафора, обозначающая усилия ума и неравнодушие сердца. Собственно, это поиск сокровенных смыслов культуры. В поле зрения - вся мировая литература, где все аукается и перекликается друг с другом. И, разумеется, отечественная словесность, которая, хотелось бы верить, "наше всё".
Вы считаете, это реально - обсудить за сорок минут "Войну и мир" или "Фауста"?
Игорь Волгин: Разумеется, нереально, ибо подобные обсуждения длятся десятки, если не сотни лет. Но у нас задача иная: заинтересовать. Или, если возможно, - пробудить воспоминания. Цель, с одной стороны, просветительская. Но с другой - еще и исследовательская. Мы стремимся обнаружить в литературной классике потенциальные смыслы, востребованные сегодняшним днем. В этой программе многое зависит от личности участников. Я настоял на "узком" формате - четыре человека плюс ведущий. Тогда это - вдумчивая беседа, не исключающая, впрочем, острые споры, где выслушивают аргументы сторон. А не тот групповой ор, которым отличаются некоторые ток-шоу.
По какому принципу вы отбираете гостей?
Игорь Волгин: Это люди науки, режиссеры, критики, культурологи. Но важно, чтобы в программе участвовали и действующие писатели, "шкурой" чувствующие природу слова. И желательно, чтобы появлялись новые молодые лица, новые имена. Слой гуманитарной интеллигенции сравнительно тонок. Но ведь и "физики" не чужды "высокому и прекрасному".
Откуда вы знаете, кто из участников программы на каких позициях стоит. Это ведь выясняется только в процессе дискуссии?
Игорь Волгин: Мы обращаемся к исследователям, предположим, Булгакова или Платонова: по их публикациям можно предугадать, кто какую позицию займет. Как правило, единомыслия не бывает. Я как ведущий позволяю себе иногда провокационные вопросы. И стараюсь, чтобы речь шла не только о тексте как таковом, но и о времени, когда он написан, об участи автора. Недаром Некрасовым сказано: "Братья писатели! в нашей судьбе что-то лежит роковое".
"Игра в бисер", как и всякая интеллектуальная программа, изначально не предназначена для широкой аудитории. И все-таки каков ее рейтинг?
Игорь Волгин: Мне трудно судить, но количество откликов воодушевляет. Я думал, что в силу прогрессирующего духовного одичания программа останется достоянием немногих. Но вот вышло уже более пятидесяти передач - и интерес только растет. "Игру в бисер" смотрят в самых далеких уголках страны. И аудитория - не только учителя, библиотекари, врачи, студенты, ученые... Народ устал от "мыльных опер". И вообще народ гораздо умнее, чем предполагают иные.
Выбор произведений всегда за вами?
Игорь Волгин: Я составил каталог примерно из двухсот книг, русских и зарубежных. Мы выбираем из этого списка, а канал иногда что-то дополняет и уточняет. Пока в прессе бурно обсуждают варианты "золотой сотни", о которой говорил президент, мы эту идею мало-помалу осуществляем на практике.
Кого приглашать на программу, вы тоже сами решаете?
Игорь Волгин: Разумеется. Хотя у канала могут быть свои предпочтения. При этом никого не навязывают и не запрещают. Могут только заметить, что то или иное лицо не вполне вписывается в сюжет или слишком часто появляется на экране. У меня побывали очень многие - Лев Аннинский, Павел Басинский, Святослав Бэлза, Михаил Швыдкой, Кама Гинкас, Михаил Веллер, Константин Богомолов, Евгений Рейн, Евгений Попов, Наталья Иванова, Андрей Василевский, Ирина Барметова, Анатолий Смелянский... Всех не упомянуть.
Прилепина вы можете пригласить?
Игорь Волгин: Да, он есть в моем списке персоналий.
Быкова?
Игорь Волгин: Дима Быков у меня был два раза. И вообще я ему всегда рад - и не только потому, что он хороший писатель, но и еще - мой бывший студиец.
Вопросы гостям вы сами готовите?
Игорь Волгин: Конечно, хотя группа очень помогает, подбирает материалы, аналитику. Справедливости ради упомяну и жену, которая сидит за компьютером гораздо больше меня.
Игорь Волгин: К глубочайшему сожалению, нет. Поэтому иногда случаются досадные смещения акцентов, выпадение значимых, на мой взгляд, тем. И это при том, что творческий коллектив работает очень добросовестно и профессионально.
Что у вас на очереди?
Игорь Волгин: "Котлован" Платонова, "Господа Головлевы" Салтыкова-Щедрина, "Сирано де Бержерак" Ростана, "На дне" Горького", "Маленький принц" Экзюпери, "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда" Р. Стивенсона, лирика Ахматовой...
"Контекст российской культуры за последние двадцать лет сильно изменился"
На канале "Культура" вы ведете и еженедельную итоговую программу "Контекст" с обзором наиболее значительных событий в мире искусства, науки. Вы на свой вкус определяете, что значимо, а что - нет?
Игорь Волгин: В отличие от "Игры в бисер" эта передача не авторская, это официальная программа канала. Все сюжеты готовит канал. Я узнаю о них иногда накануне, а бывает, что и в день записи. Я могу что-то порекомендовать, но содержание программы определяет канал.
В чем состоит ваша подготовительная работа?
Игорь Волгин: В первую очередь я изучаю "информацию к размышлению", затем редактирую тексты, которые идут в эфир, готовлю вопросы гостям.
Выпуск программы может вмещать в себя и театральную премьеру, и гастроли в России знаменитого музыканта, и выход в свет серьезного научного труда, и чей-то вернисаж... Но вряд ли во всех видах искусства и отраслях науки вы разбираетесь одинаково хорошо. В чем-то наверняка чувствуете себя не очень уверенно.
Игорь Волгин: Мое дело направить беседу. Не зря в программу приглашаются эксперты. По драматическому театру - Алена Карась и Григорий Заславский, по опере - Михаил Мугинштейн, по классической музыке - Екатерина Бирюкова, по науке - Марина Аствацатурян... Но вообще-то телеведущему не возбраняется иметь и собственную точку зрения. Он - отнюдь не диктор, озвучивающий чужие тексты. За ним должен стоять весь его жизненный опыт. Как сказал поэт Вл. Корнилов:
А милость телекамеры
Так ветрена, увы,
Как башня без фундамента,
Как слава без судьбы.
Нельзя "без судьбы" толковать о судьбах культуры.
Каков характер культурных событий, отбираемых каналом для "Контекста"? Скажем, поощряются ли радикальные художественные жесты?
Игорь Волгин: Насколько я понимаю, для канала важна значимость культурного события, а не степень радикализма. Мы, например, свободно обсуждали неоднозначный, наделавший шуму спектакль "Идеальный муж", поставленный в МХТ Константином Богомоловым. Обсуждали и осуществленную Римасом Туминасом постановку "Евгения Онегина" в Вахтанговском. Но мне бы хотелось, чтобы полемика велась более остро и принципиально. А то бывает, что в кулуарах, до эфира, гость от души ругает какой-то спектакль или выставку, а как только включается камера, начинает искать обтекаемые формулировки.
Трудный гость в "Игре в бисер" - это кто для вас?
Игорь Волгин: Тот, который зациклен только на правой или левой ноге обсуждаемого предмета. Между тем "специальность" гуманитария - вся культура. Желательно, чтобы он мыслил широко, объемно. Чтобы, скажем, в Бунине видел человека, а не только тончайшего стилиста. Чтобы в разговоре была не одна лишь филологическая или философская составляющая, а еще и человеческое соучастие, живой кровный интерес. Почему этот текст хорош? Почему он волнует, не оставляет равнодушным? Ведь книга, как говорил Пастернак, - это кубический кусок горячей, дымящейся совести. Гость программы волен высказывать свое мнение, пусть даже крайнее. Я недавно прочел статью, где утверждалось, что Бродский едва ли не позор русской поэзии. Что ж, я и автора этой статьи пригласил бы в программу - пусть с ним поспорят те, кто смотрит на Бродского совсем иначе. Надо избегать вкусовой селекции. Не только Льву Толстому позволительно ругать Шекспира: автора "Гамлета" от этого не убудет.
Может ли гостем вашей программы быть человек, который вам не симпатичен как художник или исследователь?
Игорь Волгин: Может. Такие случаи были. Но я приглашаю гостя не только из-за личных симпатий, но и потому, что он может быть интересен кому-то кроме меня. Конечно, приятно, когда все гости знакомы между собой и придерживаются примерно одинаковых взглядов. Но тут есть опасность междусобойчика. Тогда как "Игра в бисер" предполагает открытый финал.
Контекст российской культуры, на ваш взгляд, сильно изменился за последние лет двадцать?
Игорь Волгин: Да.
В какую сторону?
Игорь Волгин: Казалось бы, в сторону разнообразия и эстетического радикализма. Но, заметьте, за эти два десятилетия в кино не появилось ни одного фильма, сопоставимого с "Берегись автомобиля" Рязанова или "Зеркалом" Тарковского, а в литературе - ничего, близкого по уровню хотя бы к городским повестям Трифонова, "Царь-рыбе" Астафьева или рассказам Шукшина.
Чем вы это объясняете?
Игорь Волгин: Многими причинами. Утратой смысла жизни. Опошлением истории. Исчезновением целой цивилизации, у которой, несмотря на все "уклонения", существовало - пусть в идеале - представления о красоте, истине, справедливости. Искусство не существует само по себе. Оно всегда увязано со шкалой тех или иных ценностей. А на этой шкале бескорыстие заменено скотством, сочувствие к "малым сим" - презрением к ним. "Чем соедините вы людей, - говорит Достоевский, - для достижения высших гражданских целей, если нет у вас основы в первоначальной великой идее нравственной?" Душу не спасти ни инновациями, ни инвестициями. Искусство - тоже.
Есть расхожее мнение, что советская цензура была по-своему продуктивна: лучшие книги, спектакли, фильмы рождались в сопротивлении ей, а наступила свобода - и все измельчало.
Игорь Волгин: Ничего хорошего в цензуре, разумеется, нет. Но ничуть не лучше, когда в культуре "все позволено". Когда начисто отсутствует самоцензура, то есть высшее понимание долга. Заметьте, что, например, мат стал в литературе признаком хорошего тона. Я написал когда-то, что нужно беречь не литературу от мата, а мат от литературы. Будучи введен в письменную речь, мат самоуничтожается, теряет свою "эстетическую" силу. Ибо обсценная лексика - принадлежность исключительно устной речи, некий сверхъязык, "заменяющий" весь остальной словарный запас. Вот скоро она его заменит. Для нового поколения употребление мата стало литературной нормой. Никогда не поверю, что если в ток-шоу кто-то начинает сквернословить, он не понимает, что это недопустимо, что он находится в публичном пространстве. Люди прекрасно ориентируются в иерархии языка. Значит, режиссер тонко дал понять приглашенному, что это будет круто, что такая демонстрация "самости" всячески приветствуется. Ханжеское запикивание только усиливает "художественный эффект". Вот вина телевидения - и вина непростительная. Мы все употребляли ненормативные выражения. Но знали: в школе это нельзя, с мамой - нельзя, на публике - непристойно. Верно сказано, что без общества целомудрия не может быть общества милосердия. Но "мат" может принимать самые разные обличия. Это - раскультуривание, которое идет полным ходом по всем фронтам и которая в конечном счете есть расчеловечивание. Интеллигенция должна сделать выбор. Если она откажется от своего первородства, она получит ту самую чечевичную похлебку, которую будет дружно хлебать вместе с такими же, как она, маргиналами.
Игорь Леонидович Волгин родился 6 марта 1942 году в Перми, куда во время войны семья была эвакуирована из Москвы.
Окончил московскую школу № 626 и в 1959 году поступил на исторический факультет МГУ. В этом же году появились первые публикации его стихов. В 1962 году Павел Антокольский напутствовал молодого поэта в "Литературной газете". Первая поэтическая книга Волгина "Волнение" вышла в 1965 году. Затем было опубликовано еще несколько поэтических сборников и книг переводов.
Окончил исторический факультет в 1964 году, получив диплом с отличием. Еще студентом, стал одним из организаторов и участников знаменитых чтений "на Маяковке". В 1968 году создает Литературную студию Московского университета "Луч", существующую вот уже более 35 лет. Это одно из старейших и самых авторитетных литературных объединений, из него вышла целая плеяда широко известных ныне писателей - Сергей Гандлевский, Александр Сопровский, Алексей Цветков, Бахыт Кенжеев, Евгений Бунимович, Геннадий Красников, Елена Исаева, Дмитрий Быков, Инна Кабыш, Вера Павлова, Вадим Степанцов и многие другие.
Игорь Волгин - писатель и историк, создавший собственный неповторимый жанр историко-документальной биографической прозы. Его ставшие уже классическими работы о Достоевском сочетают в себе дух глубокого историзма и смелого научного поиска. Автор книг "Достоевский-журналист. "Дневник писателя" и русская общественность" (1982), "Последний год Достоевского. Исторические записки" (1986, 1990, 1991), "Родиться в России. Достоевский и современники: жизнь в документах" (1991), "Метаморфозы власти. Покушения на российский трон в XVIII - XIX вв." (1994), "Колеблясь над бездной. Достоевский и императорский дом" (1998), "Пропавший заговор. Достоевский и политический процесс 1849 г." (2000), "Возвращение билета. Парадоксы национального самосознания" (2004).
Историко-биографические исследования Волгина широко известны в нашей стране и пользуются мировым признанием, они переведены на многие иностранные языки. "Колеблясь над бездной" и "Пропавший заговор" входили в шорт-лист Антибукеровской премии и Государственной премии РФ, за весь цикл работ о Достоевском Игорю Волгину присуждена премия Москвы в области литературы за 2004 год.
Академик РАЕН, доктор филологических, кандидат исторических наук. Профессор факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова и Литературного института им. А.М. Горького. Член Союза писателей, Союза журналистов, Международной ассоциации журналистов, Международного ПЕН-клуба и Русского ПЕН-центра, член общественного совета журнала "Октябрь" и редколлегий журналов "Человек" и "Литературоведческий журнал". Член научного совета Пушкин-института. Принимал участие во многих международных конференциях и симпозиумах.
Под руководством И.Л. Волгина, основателя и президента Фонда Достоевского, проведены международный симпозиум "Достоевский в современном мире" (2001) и конгресс "Русская словесность в мировом культурном контексте" (2004).
В феврале 2017 года Игорь Волгин стал лауреатом премии Правительства России в области культуры.
