К.Д. Бальмонт () Талантливейший русский поэт-символист, переводчик. Основные сборники: «Под северным небом» (1894) «Будем как солнце. Книга символов» (1903) «Только любовь. Семицветник» (1903) «Литургия красоты. Стихийные гимны» (1907)
Черты поэзии Бальмонта Бальмонт жаждал «изысканности русской медлительной речи». Он желал отрешиться от условий времени и пространства и всецело уйти в царство мечты. Он научился «превращать тоску в напев» и находить игру созвучий в природе. Он из всех поэтов-символистов отличался особой напевностью и особой звучностью стиха.
Я мечтою ловил уходящие тени, Уходящие тени погасавшего дня, Я на башню всходил, и дрожали ступени, И дрожали ступени под ногой у меня. И чем выше я шел, тем ясней рисовались, Тем ясней рисовались очертания вдали... И какие-то звуки вокруг раздавались, Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.
Это гимн вечному устремлению человеческого духа от тьмы к свету. Тени ассоциируются с чем-то неосознанным, непонятным, недоступным, поэтому автор так и стремится постичь эту истину, познать ее. Этот путь, словно шаткий ветхий мост над пропастью, каждый шаг – это риск, риск сорваться, не дойти до своей цели, упасть вниз.
Чем я выше всходил, тем светлее сверкали, Тем светлее сверкали выси дремлющих гор... И сиянием прощальным как будто ласкали, Словно нежно ласкали отуманенный взор. А внизу подо мною уж ночь наступила, Уже ночь наступила для уснувшей Земли, Для меня же блистало дневное светило, Огневое светило догорало вдали.
Министерство образования и науки Российской Федерации
Реферат
На тему: «Самый субъективный поэт раннего символизма - К.Д. Бальмонт».
г. Санкт-Петербург 2008 г.
Введение
Характеристика творчества Бальмонта
Константин Бальмонт в воспоминаниях современников
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Для поэзии конца 19-го начала 20-го веков выходит на первый план проблема лирического героя. Лирика этого периода приобретает черты максимальной личностности, даже некой духовной интимности, и вместе с тем духовного обнажения. После некоторого застоя, который наблюдался в русской поэзии во второй половине 19-го века, на сцену выходят новые поэты, с новыми образами и новыми темами. И самое важное, что они приносят в своем творчестве - это яркое, неприкрытое «я» лирического героя, которое порой невозможно или очень трудно отделить от живого «я» самого автора.
Одним из первых поэтов, сделавших «я» центром внимания в своих произведениях, стал Константин Бальмонт - поэт сложной судьбы и, по характеристикам современников, человек особой тонкой душевной организации.
Константин Дмитриевич Бальмонт (1867-1942) является самым ярким выразителем импрессионистической стихии в раннем русском символизме, поэзия которого оказала огромное воздействие на русскую поэтическую культуру начала века. В течение десятилетия, вспоминал Брюсов, Бальмонт «нераздельно царил над русской поэзией». В 90-х годах вышли сборники его стихотворений: «Под северным небом» (1894), «В безбрежности» (1895), «Тишина» (1897);.в 900-е годы, в период творческого взлета Бальмонта,-»Горящие здания» (1900), «Будем как солнце» (1903), «Только любовь» (1903).
1. Характеристика творчества Бальмонта
Писать Бальмонт стал очень рано, 9 лет, но «начало литературной деятельности было сопряжено со множеством мучений и неудач». В течение четырех или пяти лет ни один журнал не хотел его печатать. «Первый сборник моих стихов, - говорит он, - который я сам напечатал в Ярославле (правда, слабый), не имел, конечно, никакого успеха. Первый мой переводный труд (книга норвежского писателя Генриха Иегера о Генрихе Ибсене) был сожжен цензурой. Близкие люди своим отрицательным отношением значительно усилили тяжесть первых неудач». Но весьма скоро имя Бальмонта, сначала как переводчика Шелли, а со средины 1890-х годов - как одного из наиболее ярких представителей русского «декадентства», приобретает очень громкую известность. Блеск стиха и поэтический полет дают ему доступ и в издания, враждебные декадентству - «Вестник Европы», «Русскую Мысль» и другие. В 1900-х годах литературная деятельность Бальмонта особенно тесно примыкает к московским «декадентским» издательствам: «Скорпион» и «Гриф».
Основная черта поэзии Бальмонта - ее желание отрешиться от условий времени и пространства и всецело уйти в царство мечты. В период расцвета его таланта, среди многих сотен его стихотворений, почти нельзя было найти ни одного на русскую тему. В последние годы он очень заинтересовался русскими сказочными темами; но это для него чистейшая экзотика, в обработку которой он вносит обычную свою отрешенность от условий места и времени. Реальные люди и действительность мало его занимают. Он поет по преимуществу небо, звезды, море, солнце, «безбрежности», «мимолетности», «тишину», «прозрачность», «мрак», «хаос», «вечность», «высоту», «сферы», лежащие «за пределами предельного». Эти отвлеченные понятия он для вящей персонификации даже пишет с большой буквы и обращается с ними как с живыми реальностями. В этом отношении он, после Тютчева, самый проникновенный среди русских поэтов пантеист. Но собственно живую, реальную природу - дерево, траву, синеву неба, плеск волны - он совсем не чувствует и описывать почти и не пытается.
К. Бальмонт долгое время занимал признанно-лидирующее положение среди русских символистов, и это положение было достигнуто не на путях «модничанья» (хотя одно время Бальмонт был «модным») и стремления угодить толпе. Душевная работа поэта, его искания, отражали «веяние времени», искания «заблудшего» духа русской «интеллигентной» мысли вообще.
Бальмонт принадлежал к поколению старших символистов и отдал дань такому течению в искусстве как декаданс. Под влиянием безнадежного пессимизма в поэте назревают настроения, характерные для «декадентской» поэзии: сначала полная апатия, затем жажда уединения и бегство от мира. Однако, его творчество нельзя отнести только к одному литературному направлению. Связанный с национальной литературной традицией и погружавшийся в историю и культуру других народов, увлекавшийся модными философскими течениями и пронизывающий свое творчество мифологическими образами, Бальмонт не умещается в рамки какого-либо направления в литературе ещё и из-за совершенно оригинального подхода к поэзии, которую он оценивает не иначе как волшебство. Поэт, по мнению Бальмонта, - чародей, призванный расколдовать природу, а окружающий мир - это всегласная музыка и изваянный стих.
Природа дает лишь зачатки бытия, создает недоделанных уродцев, - чародеи своим словом и магическими своими действиями совершенствуют Природу и дают жизни красивый лик. Такое понимание миссии поэта обусловило характер всего творчества Константина Бальмонта. По его мнению, наше человеческое слово, которым мы меряем Вселенную и царим над стихиями, есть самое волшебное чудо из всего, что есть ценного в нашей человеческой жизни. Слово, властное над стихиями, становится само пятой стихией мира - стихией человеческого Голоса, давшего этому безглагольному миру (от цветка и птицы до Океана и Неба) возможность высказаться. В этом подходе Бальмонта ощущается влияние философии всеединства Вл. Соловьева, который призывал уловить и навеки идеально закрепить единичное явление..., сосредоточить на нем все силы души и тем самым почувствовать в нем силы бытия..., увидеть в нем фокус всего, единственный источник абсолютного. Мы встречаем у Бальмонта целый ряд стихов, в которых самая малая сущность становится объектом пристального внимания поэта и осознается им как важное звено единой жизненной цепи. Ночная бабочка, Кукушка, Альбатрос, Сова, Камень, Лес, Снежинка, Старый дом, Бледная травка, Волна, Болото, Ландыши, Придорожные травы, Одуванчик - все эти и многие другие стихотворения Бальмонта рисуют нам крупным планом то, что заявлено в названии.
Поэтическое творчество Бальмонта - это саморастворение Я в необъятном мире с целью приобщения к вечным тайнам Космоса:
Я знаю, что таинственная дверца
Из смерти в жизнь, из тьмы до бытия
Есть правда растворившегося Я.
Литературный дебют был для Бальмонта неудачным, первый выпуск своих же стихотворений Бальмонт сам скупал и уничтожал. Критики отнеслись к первым поэтическим попыткам Бальмонта весьма скептически и с иронией. Переводческая деятельность в самом начале карьеры тоже не принесла радости - его первая переведенная книга была сожжена цензурой.
Однако дальнейшие работы Константина Бальмонта, как переводные, так и собственного сочинения, имели огромный успех.
Этот успех сопровождал поэта до 1905 года, когда свет увидел сборник «Литургия красоты». Критики и того времени и современные исследователи именно с этого года выделяют начало распада той эстетической системы, которая была характерна для поэзии Константина Бальмонта. И полным провалом стала книга «Жар-птица», вышедшая в 1907 году. Умер Константин Бальмонт за границей в Париже, куда сумел уехать из Советской России. До самой своей смерти он очень тосковал по родине, сетовал на то, что вокруг него все пусто. Постоянная печаль и финансовые неурядицы привели к развитию серьезной болезни, от которой он и скончался в 1942 году.
Все творчество Бальмонта исследователи относят к декаденско-символисткому течению. Здесь надо отметить, что в конце 19-го века в Россию из Франции приходит новое литературное направление, последователей которого стали называть сначала декадентами, а чуть позже символистами. Основным постулатом творчества декадентов-символистов стала идея выражения невыражаемого, непроизносимого в поэтическом творчестве. Главную роль в этом процессе они отводили слову-символу, образу, содержащему в себе принципиально большее, чем пару «форма» - «значение». Значение таких слов-символов оказывалось намного шире, чем просто лексическое значение слова.
Бальмонт нашел себя в рамках этого литературного течения. И это было не случайно. Как отмечают его современники, поэт самой организацией своего духовного, психического «я» был словно рожден для того, чтоб быть символистом. Вот как описывает его Банников В.Н.: «Чрезвычайно чуткий и нервный, любознательный, добродушный, увлекающийся, легкий на подъем, склонный к аффектации и самолюбованию, он нес в душе нечто очень непосредственное, нежное, детское».
2. Константин Бальмонт в воспоминаниях современников
Жена Бальмонта Е. А. Андреева писала о поэте: «Он жил мгновеньем и довольствовался им, не смущаясь пестрой сменой мигов, лишь бы только полнее и красивее выразить их. Он то воспевал Зло, то Добро, то склонялся к язычеству, то преклонялся перед христианством». Такое отношение к жизни диктовало многие поступки, которые воспринимались современниками, как нечто чудаковатое и даже не здоровое. Так Бальмонт был способен полностью одетым войти в холодную воду реки только чтоб пережить ощущение этой ледяной воды.
Возможно, попытка его самоубийства, после которой он год был прикован к кровати и всю оставшуюся жизнь после прихрамывал, тоже была продиктована этим полным восприятием жизни - все пережить и перечувствовать по максимуму, в своем предельном выражении. Его постоянные путешествия по разным странам тоже объясняются этой жаждой ощущений, испытаний.
Как человек Бальмонт очень трепетно относился к мигу, к мгновению, в котором содержатся именно ощущения. Это нашло свое отражение в творчестве. Как отмечает Банников: «Раз написанное он никогда больше не правил, не редактировал, считая, что первый порыв - самый верный».
Такое отношение к мгновению сам Бальмонт объяснял тем, что именно в мгновенном можно увидеть вечное и истинное. Это мгновенное не прошло еще отбор, при котором человеческий разум убирает все чудесное, объясняет необъяснимое.
Но миг у Бальмонта неразрывно связан с «я», с внутренним самосознанием. Можно сказать, что без этого «я», которое чувствует и переживает, миг как таковой не существует. Он возможен только в субъективном ощущении.
Это «я» проявлялось не только в поэзии как лирический герой текста, оно проявлялось в повседневной жизни Бальмонта очень ярко. Современники отмечали, что во всем: во внешности, в походке, в манерах Константин Бальмонт сильно выделялся на общем фоне. У него постоянно было множество поклонников, на его лекции было не достать билетов. Даже во Франции, где практически никто не был с ним знаком лично и не был знаком с его стихотворениями, прохожие постоянно оборачивались ему в след. И как отмечает в своих воспоминаниях Анненский, современники ставили в упрек Бальмонту это его «я». Именно Анненский первым заговорил в своей статье «Бальмонт-лирик» об особенностях поэтического «я» Бальмонта, выделяя основные характерные черты этого «я», связывая их с чертами личности поэта. Так он пишет, что в поэзии Константина Бальмонта «мелькает я, которое хотело бы стать целым миром, раствориться, разлиться в нем, я - замученное сознанием своего безысходного одиночества, неизбежного конца и бесцельного существования; я в кошмаре возвратов, под грузом наследственности, я - среди природы, где, немо и незримо упрекая его, живут такие же я, я среди природы, мистически ему близкой и кем-то больно и бесцельно сцепленной с его существованием. Для передачи этого я нужен более беглый язык намеков, недосказов, символов: тут нельзя ни понять всего, о чем догадываешься, ни объяснить всего, что прозреваешь или что болезненно в себе ощущаешь, но для чего в языке не найдешь и слова».
Анненский выделяет две основные черты, характерные для сознания Бальмонта, как и любого другого человека - «сознание безысходного одиночества» и «мистический страх перед собою». Именно эти черты, по мнению писателя, лежат в основе любой попытки познать свое «я», познать себя, как личность, со всеми свойственными ей порывами и кажущимися противоречиями. Именно этот страх перед собой и чувство отдаленности от общества стали для личности Константина Бальмонта определяющими.
Он на протяжении всей своей жизни чувствовал этот конфликт отчужденности. Но, будучи человеком мыслящим, прекрасно понимал, что имен в этом чувстве чуждости обществу лежит основа его поэзии. Стремление обрести гармонию толкает Бальмонта в его бесконечные путешествия, приводит к постоянному переосмысливанию событий духовной жизни. Это позволяет Константину Бальмонту оставаться цельной личностью.
Анненский отмечал, что «Я Бальмонта живет… двумя абсурдами - абсурдом цельности и абсурдом оправдания». Находясь постоянно в поиске гармонии в этом мире, сохраняя свою цельность как личность, Бальмонт постоянно оправдывает все в жизни. Ему близки и высокое, и низкое, красивое и безобразное. Душа поэта вмещает все бы противоположные понятия, без свойственных им этических оценок. Добро и зло начинают выступать для него только как эстетические ценности, без положительных или отрицательных оценок.
Но Анненский в своей статье говорит еще и об одной очень важной для поэзии символистов черте человеческого сознания - о сфере бессознательного: «В нашем «я», глубже сознательной жизни и позади столь неточно формулированных нашим языком эмоций и хотений, есть темный мир бессознательного, мир провалов и бездн».
По мнению исследователя, именно эта сфера бессознательного для Константина Бальмонта становиться определяющей, движущей силой его личности и, как следствие, поэзии.
бальмонт поэзия символизм импрессионистический
Заключение
В основе поэтики Бальмонта - философия возникшего и безвозвратно ушедшего неповторимого мгновения, в котором выразилось единственное и неповторимое душевное состояние художника. Бальмонт был самым субъективным поэтом раннего символизма. В отъединении от мира «как воплощения всего серого, пошлого, слабого, рабского, что противоречит истинной природе человека» и уединенности поэт видит высший закон творчества. В этом смысл его знаменитых поэтических деклараций:
Я ненавижу человечество,
Я от него бегу спеша.
Мое единое отечество
Моя пустынная душа.
(«Я ненавижу человечество»)
Список использованной литературы
1.Бальмонт К., Собр. соч. в двух томах, Т.1, «Можайск-Терра», М., 1994.
.Бальмонт К. Д. Солнечная пряжа: Стихи, очерки / Сост., предисл. и примеч. Н. В. Банникова М., Детская литература, 1989.
.Белый А. Бальмонт// Белый А. Символизм как миропонимание. М, 1994.
.Серия «Литературные памятники» Иннокентий Ф.Анненский, М., «Наука», 1979
.Станицкий [С. В. фон Штейн] О Бальмонте // Последние известия. 1921. 13 июля. № 169. С. 4. Русская литература, № 3, 2004
.Ин. Анненский, «Книга Отражений» СПб., 1986;
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
Сочинение
Символ - это некий код, который нельзя раскрыть с первого раза. Смысловые оттенки могут варьироваться, создавая тайну. Символ всегда многозначен, и многие его значения могут противопоставляться друг другу. Он может объединить в себе то, что на самом деле объединить невозможно. Андрей Белый называл это «соединение разнородного вместе».
Двойственное значение символа породило идею о двоемирии: мир реальный и мир запредельный. И миры эти не существуют обособленно друг от друга, а взаимопроникают. Многозначность символа основывается на религиозных и мифологических представлениях о другой реальности, другом мире. Именно такое понимание символа и легло в основу символизма. Как литературное направление он зародился в 1870-х гг. в Европе. Символизм сочетал в себе идеи христианства и идеи Платона, смешивая их с романтическими традициями. Таким образом, символизм берет истоки в романтической традиции, а значит, и в идеальном мире. «Картины природы, человеческие деяния, все феномены нашей жизни значимы для искусства символов не сами по себе, а лишь как неосязаемые отражения первоидей, указующие на свое тайное сродство с ними», - писал Ж. Мореас. Символизм поставил перед собой задачу - выковать «ключи тайн». В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! - эти слова А. Блока вполне применимы ко всем русским символистам.
Русский символизм в большей мере перенял эстетику западного, но был пересмотрен Вл. Соловьевым в его учении «О душе мира». Поэзия символистов отличается стремлением к иной реальности, где царят тишина, молчание, фантазия, красота и гармония. Все это было в равной степени присуще Константину Бальмонту - поэту и одному из основоположников русского символизма. Бальмонт занимал видное место среди поэтов Серебряного века и, по словам В. Брюсова, «в течение десятилетия... нераздельно царил над русской поэзией».
Поэты-символисты, по словам самого же Бальмонта, «всегда овеяны дуновениями, идущими из области запредельного». Им было свойственно стремление к тому, чего нет. И это стремление возводилось в ранг философии. Подобные веяния исходили из философии А. Шопенгауэра, влияние которой испытывала вся Западная Европа последней трети XIX в. Задача философии Шопенгауэра заключалась в том, чтобы освободить человека от страстей, отречься от жизни. В поэзии Бальмонта все это находит отражение. Мотивы его лирики построены на противопоставлении некоторых вечных понятий: вечность-мгновение, смерть-бессмертие. Основные образы-символы его поэзии - Солнце, Луна, Время и т. д.
И в душе не возникнет упрек, Я постиг в мимолетном намек, Я услышал таинственный зов, Бесконечность немых голосов. Мне открылось, что Времени нет, Что недвижны узоры планет, Что Бессмертие к Смерти ведет, Что за Смертью Бессмертие ждет.
Большое влияние на поэзию Бальмонта оказало увлечение теософией, а именно учением Елены Блаватской. Большое впечатление на поэта произвела ее книга «Голос безмолвия», которую он называл «утренней звездой моего внутреннего расцвета». Многие идеи этой книги находят отражение в стихах поэта (сборник «Тишина»):
Между льдов затерты, спят в тиши морей Остовы немые мертвых кораблей. Ветер быстролетный, тронув паруса.
Прочь спешит в испуге, мчится в небеса. Мчится - и не смеет бить дыханьем твердь, Всюду видя только - бледность, холод, смерть. Точно саркофаги, глыбистые льды Длинною толпою встали из воды. Белый снег ложится, вьется над волной, Воздух заполняя мертвой белизной. Вьются хлопья, вьются, точно стаи птиц. Царству белой смерти нет нигде границ. Что ж вы здесь искали, выброски зыбей, Остовы немые мертвых кораблей?
Говоря о символах в лирике Бальмонта, следует сказать, что образ-символ Луны играет в его поэзии большое значение. Луна - символ тишины, она подчиняет себе все живое: Восхвалим, братья, царствие Луны, Ее лучом ниспосланные сны, Владычество великой тишины.
Луна - символ женственности. Неудивительно, что Бальмонт использовал его в своем творчестве, ведь одним из принципов символизма была идея вечной женственности. Мы подчиняемся, склоняемся Перед царицей тишины, И в сны свои светло влюбляемся По мановению Луны.
У Бальмонта есть еще несколько стихотворений, где луна возникает именно как символ тишины, например «Лунное безмолвие»: «В лесу безмолвие возникло от Луны».
Не менее значимым символом было для символистов зеркало. Это не просто символ, а «символ символов», так как способно отражать. Луна - это тоже зеркало, поскольку она отражает солнечным свет.
Четыре стихии - земля, вода, огонь и воздух - были не менее важны для символистов. Бальмонт в своей записной книжке писал: «Огонь, Вода, Земля и Воздух - четыре царственные Стихии, с которыми неизменно живет моя душа в радостном и тайном соприкосновении. Ни одного из ощущений! я не могу отделить от них и помню об их Четверогласии всегда. Огонь - всеобъемлющая тройственная стихия, пламя, свет и теплота, тройственная и седьмеричная стихия, самая красивая из всех. Вода - стихия ласки и влюбленности, глубина завлекающая, ее голос - влажный поцелуй. Воздух - всеокружная колыбель-могила, саркофаг-альков, легчайшее дуновение Вечности и незримая летопись, которая открыта для глаз души. Земля - черная оправа ослепительного бриллианта, и Земля - небесный Изумруд, драгоценный камень Жизни, весеннее Утро, нежный расцветный Сад. Я люблю все стихии равно, хоть по-разному. И знаю, что каждая стихия бывает ласкающей, как колыбельная песня, и страшной, как шум приближающихся вражеских дружин, как взрывы и раскаты дьявольского смеха... Все Стихии люблю я, и ими живет мое творчество».
Поэзия символистов наполнена скрытым смыслом, знаками. «Символ - окно в бесконечность», - говорил Ф. Сологуб. «Помимо конкретного содержания, есть еще содержание скрытое, соединяющееся с ним органически и сплетающееся с ним нитями самыми нежными», - говорил Бальмонт.
Автором этого стихотворения восторгались - «гений». Его низвергали - «стихотворная болтовня». Над ним подтрунивали. Его изучали. Им любовались. И до сих пор нет однозначной точки зрения на К. Д. Бальмонта, поэта, переводчика, эссеиста, большого мастера русской литературы. Его современник А. Блок, отдавший в молодости дань символизму, сказал о нем удивительные слова: «Когда слушаешь Бальмонта - всегда слушаешь весну». Первые его книги вышли в ту пору, когда зарождался русский символизм. Бальмонту суждено было стать одним из его
Лидеров, считавших себя рожденными «для звуков сладких и молитв». Сборники «Горящие здания» и «Тишина» прославили поэта. Бальмонта швыряло от бунта к примирению, от согласия к протесту. Например, стихотворение, принесшее ему широкую известность, - «Маленький султан», написанное по следам мартовских событий 1901 года. Яростное чувство гнева вызвали в его сердце репрессии царского правительства против студенческой манифестации:
То было в Турции, где совесть - вещь пустая,
Где царствует кулак, нагайка, ятаган.
Два-три нуля, четыре негодяя
И глупый маленький Султан…
В Султане без труда распознали
Николая II - и молодого поэта выслали из Петербурга, на него завели досье. В предисловии ко второму изданию сборника «Горящие здания» Бальмонт заявил: «В предшествующих книгах я показал, что может сделать с русским языком поэт, любящий музыку…». Бальмонт как символист искал прямые соответствия между звуком и смыслом: «Чуждый чарам черный челн». Он был музыкально одарен. Музыка все захлестывает, заливает у Бальмонта. На его стихах, как на нотах, можно ставить музыкальные знаки. Около пятисот романсов создано на его стихи. В. Маяковский в свойственной ему манере говорил: «Стихи Бальмонта кажутся мне плавными и мерными, как качалки и турецкие диваны».
Бальмонту во всем важно было чувствовать явное или скрытое присутствие солнца. В 1903 году появилась книга, являющаяся взлетом поэта, - «Будем как солнце»:
Я не верю в черное начало,
Пусть праматерь нашей жизни Ночь,
Только Солнцу сердце отвечало,
И всегда бежит от тени прочь.
Тема солнца прошла через все творчество Бальмонта. Солнце как бы стало знаком раздела: одни - за, другие - против. Вместе с Бальмонтом был А. Белый: «За солнцем, за солнцем, свободу любя, умчимся в простор голубой!». Против была З. Гиппиус: «Не будем как солнце». Поэзия Бальмонта - это поэзия намеков, символов, звукопись, музыкальность. Образу придается загадачно-мистический оттенок. У Бальмонта видна сосредоточенность на своем Я, своем душевном мире, не ищущем ни с кем контакта. Он был верен принципу, сформулированному Гете: «Я пою, как птица поет». Поэтому этюдность, мимолетность - одно из свойств поэзии:
Я не знаю мудрости, годной для других,
Только мимолетности я влагаю в стих.
В каждой мимолетности вижу я миры,
Полные изменчивой радужной игры.
Его творческим методом был импрессионизм. Поэта так и называли: одни - импрессионистом, другие - декадентом, третьи… Бальмонт всю жизнь балансировал между крайностями:
Я - внезапный излом.
Я - играющий гром,
Я - прозрачный ручей,
Я - для всех и ничей.
Он декларирует стихийность творчества:
Не для меня законы, раз я гений. Тебя я видел, так на что мне ты? Для творчества не нужно впечатлений…
Еще одна особенность поэзии Бальмонта - цвет. Он любил цветовые эпитеты: «Красный парус в синем море, в море голубом…» Особое внимание поэт обращал на рифму и не ограничивал себя известными стихотворными формами, придумывал новые рифмы, сверхдлинные размеры:
Я изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты - предтечи…
Годы эмиграции стали тяжелым испытанием для поэта. Ностальгия разъедала душу, подтачивала духовные и физические силы, выливалась в наполненные болью и смятением стихи:
…Тень Мекки, и Дамаска, и Багдада, -
Мне не поют заветные слова,
И мне в Париже ничего не надо.
Одно лишь слово нужно мне: Москва.
С этим стихотворением перекликается очерк-размышление «Москва в Париже». И в нем возникает, словно сказочный Китеж, «безмерный город из белого камня. Москва…» И в нем тоскует душа поэта, прислушивается к «отзвуку гармоники», раздавшемуся «где-то за дальним холмом», «к бронзовым струнам», звенящим «в некой подземности», к каждому шороху, шелесту… В каждом звуке чудится ему родная и далекая Россия… Именно в годы тоски по России он создал сильные стихи, жизнь сорвала с поэта фрак с орхидеей в петлице, которых не было в его творчестве:
Прилив ушел, и я, как приведенье,
Средь раковин морских иду по дну.
А в стихотворении «Кто?» он пишет:
Я не умер. Нет. Я жив. Тоскую…
В 1926 году признавался, думая о России:
Я ею жил. И ей живу.
Люблю, как лучший звук, Москву!
Говоря о Бальмонте, нельзя не упомянуть о том, что он, пожалуй, единственный русский поэт-лирик, преимущественным творческим методом которого был импрессионизм, красочное и страстное воспроизведение трепетных, порой мимолетных впечатлений, связанных с познанием мира природы и мира собственной души. Его лучшие стихотворения зачаровывают своей музыкальностью, искренностью и свежестью лирического чувства, неподдельной грустью и почти женственной нежностью. Прощаясь с жизнью, солнцем, поэзией, больной нищий поэт (он умер в 1942 году в оккупированном гитлеровцами Париже) говорил, что с земли он поднимется по Млечному Пути и его поглотит вечность:
Достаточно я был на этом берегу,
И быть на нем еще - как рок могу принять я.
Но, солнечный певец, как солнце, на бегу,
Свершив заветное, час ночи стерегу,
Чтоб в Млечном быть Пути, где новых звезд зачатье.
Мечта о космосе, о вечности была для него и мечтой о бессмертии.
Я рыжий, я русый, я русский,
Знаю и мудрость, и бред.
Иду я - тропинкой узкой,
Приду - как широкий рассвет.
Русский символизм зарождался и оформлялся в 1890-1900е годы. Бальмонту суждено было стать одним из его лидеров.
Поэт с легкостью отошел от своих ранних стихов с их мотивами жалостливого народолюбия и целиком перешел в лоно художников, считавших себя рожденными \\"для звуков сладких и молитв\\".
В 1900 году появилась его книга \\"Горящие здания\\", утвердившая имя поэта и прославившая его. Это был взлет Бальмонта, его творчества. Он был закреплен \\"книгой символов\\" – \\"Будем как солнце\\" (1903). Эпиграфом к книге выбраны строки из Анаксагора: \\"Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце\\".
Поэт декларировал свою полную свободу от предписаний. В его стихах бьет ключом радость бытия, звучат гимны весне. Во всем Бальмонту важно было почувствовать явное или скрытое присутствие солнца:
Я не верю в черное начало,
Пусть праматерь нашей жизни ночь,
Только солнцу сердце отвечало
И всегда бежит от тени прочь
Тема Солнца в его победе над Тьмой прошла через все творчество Бальмонта.
Резкие, солнечные блики лежат на стихах Бальмонта в канун 1905 г. И все же всего сильней Бальмонт в ином - в поэзии намеков. Символы, намеки, подчеркнутая звукопись - все это нашло живой отклик в сердцах любителей поэзии начала века.
Мы домчимся в мир чудесный,
К неизвестной Красоте!
Красота ему видится и целью, и смыслом, и пафосом его жизни. Красота как цель. Красота, царящая и над добром, и над злом. Красота и мечта - сущностная рифма для Бальмонта. Верность мечте, преданность мечте, самой далекой от реальности, были наиболее устойчивыми в поэте.
Он декларировал стихийность творчества, необузданность, произвольность, полную отрешенность от правил и предписаний, от классической меры. Мера поэта, полагал он, - безмерность. Его мысль - безумие. Романтически мятежный дух поэзии Бальмонта отражается в его стихах о природных стихиях. Серию своих стихотворений он посвящает Земле, Воде, Огню. Воздуху.
Огонь очистительный,
Огонь роковой,
Красивый, властительный,
Блестящий, живой!
Так начинается \\"Гимн огню\\" Поэт сравнивает мирное мерцание церковной свечи, полыханье пожара, огонь костра, сверканье молнии. Перед нами разные ипостаси, разные лики огненной стихии. Древняя тайна огня и связанные с ним ритуалы увлекают Бальмонта в глубины истории человечества.
Тихий, бурный, нежный, стройно-важный,
Ты - как жизнь: и правда и обман.
Дай мне быть твоей пылинкой влажной,
Каплей в вечном…
Вечность! Океан!
Бальмонт - натура в высшей степени впечатлительная, артистичная, ранимая. Он скитался, чтобы увидеть чужое, новое, но всюду видел себя, одного себя. Илья Эренбург верно отметил, что, исколесив моря и материки, Бальмонт \\"ничего в мире не заметил, кроме своей души\\" Он был лириком во всем. В каждом своем движении, в каждом своем замысле. Такова его натура. Бальмонт жил, веря в свою исключительную многогранность и свое умение проникать во все окружающие миры.
Подзаголовок одной из лучших книг Бальмонта \\"Горящие здания\\" – \\"Лирика современной души\\". Эта лирика запечатлевает беглые, подчас невнятные, дробные впечатления, мимолетности. Именно эта лирика характеризует зрелую манеру поэта Все эти миги объединялись в Бальмонте чувством космической цельности. Разрозненные миги не пугали его своей несхожестью. Он верил в их единство.
Но при этом у поэта было стремление моментальное сочетать с целостным познанием мира. В книге \\"Будем как солнце\\" Бальмонт по справедливости ставит Солнце в центре мира. Это источник света и совести, в прямом и иносказательном смысле этого слова. Поэт выражает стремление служить главному источнику жизни. Солнце дарует жизнь, жизнь распадается на миги.
Мимолетность возведена Бальмонтом в философский принцип. Человек существует только в данное мгновенье. В данный миг выявляется вся полнота его бытия. Слово, вещее слово, приходит только в этот миг и всего на миг Большего не требуй. Живи этим мигом, ибо в нем истина, он - источник радости жизни и ее печали. О большем и не мечтай, художник, - только бы выхватить у вечности этот беглый миг и запечатлеть его в слове.
Я не знаю мудрости, годной для других,
Только мимолетности я влагаю в стих
В каждой мимолетности вижу я миры,
Полные изменчивой радужной игры.
Эту изменчивость, зыбкую радужность, игру запечатлевает поэт в своих произведениях. В этой связи одни называли его импрессионистом, другие - декадентом… А Бальмонт просто страстно желал увидеть вечность сквозь миг, охватить взором и исторический путь народов, и свою собственную жизнь.
Год 1912. Грандиозное кругосветное путешествие. Лондон, Плимут, Канарские острова, Южная Америка, Мадагаскар, Южная Австралия, Полинезия, Новая Гвинея, Цейлон и др. Это путешествие насытило любознательного поэта, в его творчестве появляются новые сюжеты, новые краски. Вот перед нами стихотворение \\"Индийский мотив\\".
Как красный цвет небес, которые не красны.
Как разногласье волн, что меж собой согласны,
Как сны, возникшие в прозрачном свете дня,
Как тени дымные вкруг яркого огня,
Как отсвет раковин, в которых жемчуг дышит,
Как звук, что в слух идет, но сам себя не слышит,
Как на поверхности потока белизна,
Как лотос в воздухе, растущий ото дна, -
Так жизнь с восторгами и блеском заблужденья
Есть сновидение иного сновиденья.
Но по-прежнему музыкальная речевая река увлекает Бальмонта за собой, он подчиняется ее течению в большей степени, чем смыслу высказывания. На стихах Бальмонта, как на нотах, можно проставить музыкальные знаки, которые обычно ставят композиторы В этом смысле Бальмонт продолжает в русской поэзии линию, получившую свое классическое выражение у Фета. Бальмонт ставил в заслугу своему предшественнику именно то, что тот установил точное соответствие между мимолетным ощущением и прихотливыми ритмами.
Я - изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты - предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.
Аллитеративность русского слова была сильно увеличена Бальмонтом. Он и сам, со свойственным ему самомнением, писал: \\"Имею спокойную убежденность, что до меня, в целом, не умели в России писать звучные стихи\\". В то же время Бальмонт признается в своей любви к самому русскому языку.
Язык, великолепный наш язык.
Речное и степное в нем раздолье,
В нем клекоты орла и волчий рык,
Напев, и звон, и ладан богомолья.
В нем воркованье голубя весной,
Взлет жаворонка к солнцу - выше, выше.
Березовая роща. Свет сквозной.
Небесный дождь, просыпанный по крыше.
Главенство музыкальной темы, сладкогласие, упоенность речью лежат в основе поэтики Бальмонта. Магия звуков - его стихия. Иннокентий Анненский писал: \\"В нем, Бальмонте, как бы осуществляется верленовский призыв: музыка прежде всего\\".
Бальмонт был эвфонически высоко одарен. Его называли \\"Паганини русского стиха\\". Но аллитеративность Бальмонта подчас навязчива. В пору появления поэта, в конце прошлого века, эта стихотворная музыка казалась откровением и высоким стихотворным мастерством. Однако уже Блок писал, что \\"Бальмонт и вслед за ним многие современники вульгаризировали аллитерацию\\". Отчасти он был прав.
Музыка все захлестывает, все заливает у Бальмонта. Вслушаемся в звуки его стихов:
Между скал, под властью мглы,
Спят усталые орлы.
Ветер в пропасти уснул,
С моря слышен смутный гул.
Поэту удалось поставить своего рода рекорд: свыше полутораста его стихотворений было положено на музыку. Танеев и Рахманинов, Прокофьев и Стравинский, Глиэр и Маяковский создали романсы на слова Бальмонта От него в этом смысле сильно \\"отстают\\" и Блок, и Брюсов, и Сологуб, и Ахматова.
Разумеется, поэтическое слово важно и своим звучанием, и своим значением.
Страница: [ 1 ]
